Канистерапия, или собакотерапия в примерах

Мир Природы таит в себе много неожиданного и непривычного для современного цивилизованного человека. Оказывается, что собака тоже может быть лекарством. Называется это дело канистерапия, или лечение собакой - живой, естественно. Поскольку сама я не большой специалист в этом вопросе, то решила просто скопировать статью - доклад Хозяиновой Ларисы, канистерапевта из Санкт-Петербурга, сделанный ею на Международном форуме по канистерапии, прошедшего в Карелии в марте 2012 года. Материал взят с сайта о хасках в Карелии.

"Друг для Друга"

«Десятилетний опыт групповой психологической работы с детьми и подростками Колпинского района города Санкт-Петербурга по программе «Друг для Друга» с элементами межвидового взаимодействия»

Мне в жизни очень повезло. У меня был старший брат, и все детство я чувствовала себя защищенной. Когда брату исполнилось 14 лет, он стал меньше играть и общаться со мной, перестал брать в свои мальчишеские компании.  Я тяжело переживала его отдаление, и мне срочно понадобился друг – верный, надежный, преданный, партнер по играм и защитник. О преданности собак всегда ходили легенды, Я стала мечтать о собаке. Это должен был быть крупный, красивый кобель немецкой овчарки, который слушался бы меня с полуслова и с полувзгляда. На 12 лет мне подарили щенка, из которого вырос действительно крупный и сильный пес хоть и беспородный. Он вовсе не собирался слушаться меня и не считал маленькую девочку своей хозяйкой. Имея бродячую и независимую натуру, он вытворял все что хотел, чем сильно подрывал мои идеализированные представления о рыцарстве и благородстве лучшего друга человека. Когда, после долгих усилий, мы с моим Гариком все-таки получили первый диплом по курсу общей дрессировки, мой инструктор Хаспекова Ирина Николаевна произнесла фразу, ставшую роковой в моей жизни: «Теперь, ты любую собаку сделаешь!». Я стала дрессировщиком.

Позднее обучаясь на факультете психологии Санкт-Петербургского Государственного Университета, я смогла по-новому взглянуть на взаимоотношения человека с собакой и на мотивы, по которым человек приобретает щенка. В 1995 году под руководством доцента кафедры социальной психологии Сидоренко Елены Васильевны, я защитила дипломную работу по теме: «Взаимодействие человека с собакой как психотерапевтический фактор». В то время о канистерапии в нашей стране еще не слышали. Работа произвела фурор, была удостоена звания «Лучшая защита дня», рекомендована на конкурс студенческих работ и представлена к публикации. В 1997 году на основе этой работы была выпущена книга, рассказывающая на доступном читателю языке о тонкостях взаимоотношений между собакой и ее хозяином, о механизме психологических защит, о социальных ролях приписываемых животным и псевдокомпенсациях, ведущих к нарушениям межвидовых отношений. Многолетний опыт дрессировщика служебных собак позволил снабдить монографию большим количеством примеров из частной практики.

Один из таких случаев стал родоначальником идеи об использовании собственной хорошо обученной собаки (ризеншнауцера Разбоя) в работе с клиентом, нуждающимся в психологической помощи и коррекции поведения.

Первой собакой работающей с детьми стала молодая немецкая овчарка на передержке Есения. Я проводила с ее помощью занятия для детей летом 2002 года на собственной дачной площадке «Посадников остров».

Впоследствии и мой ризеншнауцер начал работать с подростками, имеющими проблемы с поведением, на базе подростково-молодежного клуба «Факел». Ребята приходили сами, иногда по направлению ОДН, некоторых приводили родители. За основу программы «Друг для Друга» был взят стандартный курс послушания. Дети, по сути, учились управлять хорошо обученной собакой. Разбой был уже достаточно стар, всю свою жизнь он проработал в охране, ему было сложно подстраиваться под детей. Будучи трудоголиком он одинаково честно старался выполнять команды ребят независимо от их уровня подготовки, что порой создавало впечатление ложной успешности. Через полгода ему на подмогу пришел, приобретенный уже специально с этой целью, щенок лабрадора Гектор. Воспитывал его мой десятилетний сын. Я старалась как можно меньше вмешиваться. Гектор должен был делать только то, к чему его смогли приучить дети. Идея удалась. В отличие от вышколенной образцово-показательной служебной собаки Гектор позволял себе «лениться», и для того, чтобы заставить его работать каждому ребенку, чаще подростку, приходилось прикладывать немало сил и терпения, вырабатывая волю, характер. С каждым человеком, претендующим на роль дрессировщика, Гектор всегда начинает с нуля. Каждому приходится налаживать с ним контакт и выстраивать рабочие отношения. Поначалу у ребенка плохо получается управлять собакой, он склонен винить ее в своих неудачах. Постепенно он учится видеть и понимать, что если собака хорошо работает с другими, а с ним  не очень, то дело не в собаке, а в нем самом.

Приведу пример.

Как-то зимой, в клуб, погреться, зашла дворовая компания подростков, которых принято именовать сложными. Во главе группировки стоял парень по кличке Король. Я предложила ребятам позаниматься с собакой, и они от нечего делать согласились. Из нескольких банкеток была сооружена полоса препятствий. Я показала, как собака легко и красиво преодолевает барьер, и предложила любому, кто захочет, попросить собаку повторить прыжок. Первым, конечно, вызвался Король, на то он и лидер. В грубой форме, понукая собаку и дергая за поводок, он попытался заставить ее преодолеть барьер. Гектор презрительно взглянул на подростка, вырвал поводок из рук и с гордым видом удалился. Уход это типичное поведение собаки-терапевта в ответ на проявленную по отношению к ней агрессию. Мы не можем допустить проявления ответного агрессивного поведения к подростку, даже если он тысячу раз не прав. Компания реагировала бурно. Желающих попробовать больше не было. Если уж сам Король не справился, то куда уж им! И вдруг выходит мальчик Валерка, маленький, щупленький, неказистый, он у них аутсайдер, все его дразнят, прикалываются, а он в силу каких-то причин тянется к этой компании.  Подзываю Гектора, передаю Валерке поводок, без особой надежды, но тот наклоняется, что-то шепчет моей собаке на ухо, жест, посыл и к моему удивлению Гек легко перелетает препятствие. Все в шоке. Начинают пробовать. У кого-то получается, у кого-то нет. Гек с кем-то прыгает, с кем-то лениво перелезает. У кого-то только ставит лапы, кому-то отказывает наотрез. По реакции подростков отслеживаю роли и позиции в группе. Ложные авторитеты свергаются, выявляются истинные, до этого момента скрытые, лидеры. Происходит реструктуризация группы. Король не выдерживает -  уходит. На Валерку впервые смотрят с уважением. То на что, мне как педагогу-психологу понадобилось бы множество времени и сил собака делает за полчаса! Это уникально!

Через сорок минут непрерывной работы мой пес начинает уставать. Тогда я провожу отдельные  развивающие задания, взятые из социально-психологических тренингов  для подростков различной тематики. Чередуя активную работу и отдых, собака выдерживает работу с группой 10-15 человек в течение 2-3 часов, работая с каждым.

Наблюдая за изменениями, происходящими с подростками на протяжении ряда лет, я пришла к убеждению в том, что занятия с собакой помогают им развивать следующие желательные качества: внимание, наблюдательность, терпение, быстроту реагирования, чувственность, эмпатию, сдержанность, упорство, настойчивость. Ребята становятся в целом более уверенные в себе, дисциплинированные, подтянутые, более общительные, дружелюбные, принимающие. Они учатся дружить с собаками и у собак, затем переносят этот опыт общения в мир людей. Моя задача грамотно организовать эти процессы и способствовать их наибольшей эффективности. Сотни детей и подростков за эти годы прошли через наш клуб и принимали участие в команде «Друг для Друга».

Обозначим это направление работы с условно здоровыми детьми термином: социально-психологическая коррекция с использованием собак – терапевтов.

Другое направление имеющее, как мне кажется, в большей степени отношение к канистерапии – это работа с людьми с ограниченными возможностями. В нашем случае это работа с умственной отсталостью различной этиологии. Мы ведем такую работу уже более четырех лет на базе Центра «Поддержка». На данном этапе ко мне подключилась моя коллега специальный психолог Мансурова Татьяна Владимировна. Мы завели для этой работы еще одного лабрадора Габриэллу. Гектору, изначально подготовленному для работы с нормой, тяжело было привыкнуть к неадекватным порой реакциям наших новых клиентов, и менять стиль работы с критического на лояльный. Первое время Гек даже отказывался от лакомства, наградой для него становилась сама возможность понять, что от него хотят и с облегчением выполнить просьбу. Ведь многие наши подопечные мало и плохо говорящие, а порой не говорящие вовсе. Они обладают своеобразной мимикой, движениями, жестами, высотой и тембром голоса. Плюс я сама порой оказывалась в затруднении и тем более не могла подсказывать своей собаке. Мы постарались избежать аналогичных проблем с новой собакой,  Габби начала общаться с инвалидами с двух с половиной месяцев и теперь воспринимает их реакции как норму. Со временем обе собаки стали успешно работать и с нормой и с патологией.

В работе с людьми с ограниченными возможностями, а это контингент от 16 до 30 лет и старше, нам пришлось искать новые подходы. Здесь мы на много снизили психофизиологические нагрузки и предъявляемые нами требования. В большей степени ориентируемся на общение с животными, чем на управление ими. У нас появились ролевые игры: «Ветеринар», «Парикмахер», «Приходите в гости» и т.д. Больше релаксации, когда появляется возможность работы в зале. Чаще используем арт-терапию и сказкотерапию. Четче проговариваем правила поведения с собаками и заботимся о безопасности. Здесь чисто количественные показатели обслуживаемых клиентов ниже. Если в первом случае это сотни ребят, то здесь несколько десятков и контингент меняется мало. В основном одни и те же клиенты Центра. Это тоже добавляет сложности. Уже трудно придумать для них что-то новенькое, но мы стараемся. Так же как и с обычными детьми, мы проводим с ними различные мероприятия: вывозим загород, устраиваем соревнования и испытания, вручаем грамоты и дипломы по управлению собакой, посещаем выставки собак. Ребята из основной команды «Друг для Друга», те, кто давно с нами, становятся волонтерами. И это здорово! Они принимают участие в мероприятиях «Поддержки», мы в свою очередь приглашаем и тех и других в Дом молодежи. Происходит то, о чем в последнее время говорится много, социальная интеграция инвалидов в здоровую среду.

Приведу пример:

Аутичная девушка Марина пришла к нам в обычную группу, по усиленной просьбе ее матери три года назад, да так там и осталась по сей день. Для тех, кто посещает группу давно, Марина, как талисман. Каждый из «опытных» считает своим долгом Марине помочь, следят, что бы она не выпадала из ситуаций, подсказывают, что она могла бы сказать, а Марина с удовольствием повторяет. Корректируют ее действия и направляют в нужную сторону. Иногда, конечно, сердятся на нее и ворчат, но по-доброму, как на маленького ребенка. Новеньким ее поведение, поначалу, бросается в глаза, они пытаются посмеиваться, удивляются, маленькие тычут пальцем и перешептываются. Но затем получают замечание от других, стыдятся и копируют поведение остальных. У нас очень принимающая группа, думаю, дети научились этому от собак. Даже условно здоровые, часто приходят со своими особенностями. Это и ЗПР, заикания, страхи, агрессия, застенчивость и прочее, прочее, прочее. Мы принимаем всех. А Марина, как символ этого принятия. Мама ею очень гордится. Для самой Марины трехлетнее пребывание в группе это большие позитивные изменения. Раньше общение с ней, что типично для аутистов, строилось очень нелегко. Теперь Марина в большей степени идет на контакт, лучше понимает и воспроизводит речь, допускает прикосновения к себе и принимает помощь от других. Она приобрела ряд навыков по управлению собакой, слушает указания и выполняет их. Марина научилась улыбаться и играть с ребятами в мячик. Это ученик, который не пропускает ни одного занятия без уважительной причины.

С теми, кто не может посещать группу, мы начали заниматься на дому.

Патронаж для нас совсем новый вид услуг. Сейчас я готовлю к этой работе новую собаку Джоника, он сын Гектора и Габриэллы. Мы целенаправленно скрестили наших собак в надежде получить второе поколение собак-терапевтов с заложенными, необходимыми нам для работы, качествами. Летом мы получили помет из девяти чудных маленьких черненьких лабрадорчиков, как под копирку! Попробуй тут выбрать лучшего! Но уже с первых дней стали проявляться отличия в поведении каждого. Практически сразу малышей начали приучать к рукам и к тесному контакту с человеком. А с 21-ого дня ввели для них специальные занятия, приучая следовать за людьми. Импринтинг – раннее запечетлевание объектов. После 40 дня, первыми начали пристраивать тех, кто не проходил по параметрам для тонкой душевной работы. Учитывались малейшие признаки истеричности, неуравновешенности, слабости нервной системы или напротив излишней доминантности, агрессивности. В итоге оставили двух щенков Варежку – жить с матерью, и Джоника – с отцом. С полутора месяцев щенки стали участвовать в работе с родителями, активно общаясь с детьми. В четыре месяца они уже могли самостоятельно работать. Сейчас им семь с половиной, и Джоник уже приехал сюда, за тысячу километров со своей мамой, что бы себя показать и других посмотреть! Мне импонирует одна его особенность, передавшаяся от отца. Он единственный из всего помета, будучи еще совсем малышом с особым вниманием изучал лицо человека, считывая с него информацию и эмоции. Это собака, с которой можно работать взглядом и мимикой, а это особо ценно в нашей профессии.

            Поясню.

Гектор уже очень опытный пес, работает более восьми лет, я доверяю ему полностью, и все же иногда, бывают такие моменты, когда он сомневается, стоит ли выполнять команду, если она подана не совсем верно. В такой ситуации он спрашивает меня глазами: «Да или нет?». Если ребенок нуждается в поддержке, я незаметно киваю и Гек ладно - соглашается, если нужно подождать, что бы ребенок исправил свою ошибку, невербально показываю, нет, и он ни за что не сделает, а иногда демонстрирую – не знаю, и тогда собака сама принимает решение походу действия. Озвучить такую инструкцию при ребенке не всегда возможно. С Габби у нас к сожалению нет такого контакта глаз, а вот Джоник делает успехи. Мы посещаем на дому, пенсионера-инвалида, после инсульта. Для пожилого человека очень важно, что бы Джон искренне проявлял любовь к нему, а щенок порой еще отвлекается на собственные дела, приходится подсказывать ему взглядом, что вот мол, пора проявить свою нежность.

 Второй наш пациент Вовчик ему 20 лет,  у него рак мозга, он мало, что понимает и совсем не говорит, но улыбается и пристально смотрит в глаза. Джоник бегает за ним по коридору или сидит рядом за столом на кухне, а когда Вовчик играет на ковре, вытирает ему рот своим языком, ловит взгляд и тычет в лицо игрушкой, приглашая к игре, как щенка, и расстраивается, что тот его не понимает. Если у мальчика начинается приступ, я отзываю Джона, и он терпеливо ждет своего друга.

В различных кругах спорят, что считать канистерапией, а что нет.

На сегодняшний день нет ни четких критериев, ни однозначных понятий и определений. Я не берусь утверждать, в какой парадигме работаем мы, поскольку разнообразны виды и формы нашей работы. Это и помощь владельцу в воспитании его собаки и установлению гармоничных отношений с ней, и работа с семьями с использованием домашней собаки в качестве терапевта, работа с подростками с девиантным поведением, занятия для лиц с ограниченными возможностями, патронаж инвалидов на дому, опыт работы в гериатрии, волонтерское движение.

Нет так же и однозначных требований к собакам-терапевтам, кроме правила безопасности, пожалуй.

Четыре года назад я взяла в качестве эксперимента (удастся ли приручить) 40 дневного щенка из бродячей стаи. Это была совершенно дикая не контактная по отношению к людям девочка ярко рыжего окраса, безумно чувствительная и осторожная. Чуть что она стремилась спрятаться в «нору». В отношении ее в семье применялось анти-воспитание. Рыжую затаскивали в постель, кормили со стола, никогда не ругали, и все же она, так до конца и не научилась доверять людям. Она бы никогда не прошла ни одного американского теста на звание собаки терапевта. Но вот, что интересно, она работает, да еще как! Работает и с нормой и с патологией. У меня в зале есть свидетели, которые видели, КАК она работает. Безупречно чисто и аккуратно, почти что на цыпочках, никогда не натянет поводок, слушается с первой команды. Огромная рыжая дворняга, за 70 см в холке, ее обычно выбирают маленькие дети, неуверенные, со страхами, они чувствуют себя с ней комфортно, и она их в свою очередь не боится. Еще, эту собаку я доверяю самым опытным ребятам, которые работают с ней очень тонко и осторожно, демонстрируя высший класс. Одно лишнее движение и она уйдет, восстановить контакт после этого не всегда удается. Вот вам пример, когда, не смотря на явные противопоказания к работе, собака все же оказывает терапевтическую помощь людям и делает это одной ей доступным образом.

Вообще все, что делают наши собаки, я считаю уникальным и уважаю их за их честный и добросовестный труд.